Экзарх Никифор Кантакузин и Брестский церковный Собор1596 г. Непризнанный киевский патриархат добавил к титулу предстоятеля киево-печерскую лавру
«...достойное созидается достойными и честное совершается честными» (Из письма князя К.К. Острожского епископу Владимирскому Ипатию Потею).
В память Константина Константиновича Острожского, определяем роль, которую в проведении православного Собора 1596 года сыграл человек, явившейся «зеркалом своей эпохи, отразившей ее во всей полноте и сложности».
Трудами историков Церкви в последнее десятилетие проделана большая кропотливая работа по восстановлению событий, связанных с проведением Брестских соборов 1596 г. и их экклезиологической оценке. Несмотря на это, участие в работе Православного Собора экзарха Константинопольского патриарха Никифора Кантакузина и князя К.К. Острожского и по сей день вызывает интерес исследователей и требует объяснения.
Церковь кафолична в каждой из своих частей. Каждый из ее членов - и клирик, и мирянин, получивший дары Святого Духа в таинстве Миропомазания, - не может не быть сознательным в своей вере. Он всегда ответственен за Церковь и призывается исповедовать и защищать истину. Именно этот принцип имели в виду участники и руководители православного Собора в Бресте, (проходившего 6-Ю октября 1596 г.) Присутствие на нем послов от Патриарха Константинопольского -Никифора и Александрийского - Кирилла еще более отчетливо подчеркнуло подлинно кафолический характер этого соборного присутствия.
Для того, чтобы понять смысл событий, происходящих в Бресте в октябре 1596 г., еще раз обратимся к ситуации, сложившийся в Киеве-Галицкой митрополии в 90-е гг. XVI века,суть которых состояла в том, что все до единого епископы, в том числе и митрополит Михаил Рогоза, вступили в тайный сговор с католической церковью и правительством Речи Посполитой с целью перейти в юрисдикцию Рима. Фактически церковь осталась без епископского возглавления. Когда это положение дел стало известным, начались народные волнения, ответом на которые стало послание князя Константина Острожского к православному народу от 24 июня 1595 г. В нем говорилось: «Я научен и убежден благодатию Божией, что кроме единой истинной веры, насажденной в Иерусалиме, нет другой веры истинной, но в нынешние времена, злохитрыми кознями вселукавого диавола, сами главные участники нашей истинной веры, прельстившись славою света сего, и помрачившись тьмою сластолюбия, наши мнимые пастыри, митрополит с епископами претворились в волков, и, отвергшись единой истинной веры святой восточной Церкви, отступили от наших вселенских пастырей и учителей и приложились к западным, прикрывая только в себе внутреннего волка кожею своего лицемерия, как овчиною лени тайно согласились между собой, окаянные, как христопродавец Иуда с жидами, отторгнуть благочестивых христиан здешней области без их ведома и принудить с собою в погибель, как и сами сокровенные писания их объявляют.
Дело идет не о тленном имении и погибающем богатстве, но о вечной жизни, о бессмертной душе, которой дороже ничего быть не может. Потому, опасаясь, как бы не остаться виновным перед Богом и перед вами, и, узнав достоверно о таких отступниках и явных предателях Церкви Христовой, извещаю о них всех вас, как возлюбленную мою о Христе братию. И хочу вместе с вами стоять заодно против врагов нашего спасения. В самом деле, что может быть постыднее и беззаконнее? Шесть или семь злонравных человек злодейски согласились между собою и, отвергшись пастырей своих, святейших Патриархов, из которых поставлены, осмеливаются властью, по своей воле, отторгнуть всех нас, православных, будто бессловесных, от истины и низвергнуть в пагубу...».
Согласно этому документу князь Константин Острожский от имени церковного народа, со ссылкой на святейших патриархов, отвергает епископов, объявляет их «врагами нашего спасения», и призывает весь православный народ объединиться и выступить против них, как и против прочих врагов православия. Свершился исключительно редкий и в истории Церкви случай, когда мирянин противостоит целой группе иерархов, справедливо обличая их в не православии.
По всей вероятности, в составлении этого воззвания принимали участие православные богословы Острожской школы, однако всю ответственность князь Острожский взял на себя. Встает вопрос: имел ли право князь поступать таким образом? С католической токи зрения протест князя Острожского по существу не имел никакого значения, поскольку вопросы веры должны решать иерархи, и судить действия епископов может только папа. Именно так понимал дело король Сигизмунд III.
Но, согласно православному учению о соборности, действия князя Константина являлись не только оправданными, но и необходимыми. Это был голос церковного самосознания. По словам современного богослова протоиерея. Николая Афанасьва: «Народу Божьему принадлежит рассуждение и испытание того, что совершается в Церкви. Это есть особое служение свидетельствования, вытекающее из царственно-священнического служения народа Божьего. Согласие народа на то, что происходит в Церкви, указывает, что предстоятели действовали в среде народа, а не отделимо от него... Народ управляется епископом не пассивно, активно, через полное ведение того, что совершается в Церкви»
Но Церковь не может существовать без епископата. И что бы не утверждал кн. Константин Острожский, чтобы не требовал народ - вопрос иерархии является решающим. Отсутствие православных епископов среди противников унии на самом деле означало бы победу католической политики и могло бы быть расценено как свидетельство утраты благодати в Православной Церкви Киевской митрополии.
Однако произошло событие, которое можно считать историческим чудом: два епископа - Гедеон Львовский и Михаил Перемышльский -вернулись в Церковь. Казалось, что Православная Церковь Западной Руси целиком лишилась своих епископов, в полном составе изъявивших согласие на заключение унии, и тем самым потеряла свою каноническую полноту. Но решительный протест мирян, возглавляемый князем Острожским против униатского заговора епископов показал, что Православие в Киевской митрополии живо, и, следовательно, Православная Церковь не может уйти в небытие. Заслуга в том, что епископы, первыми подавшими идею церковной унии, решительно отказались от нее, перейдя на сторону Православия, принадлежит К.К. Острожскому: именно князь примирил епископа Гедеона Балабана с братством и инициировал переговоры с епископом Перемышльским Михаилом. И сегодня, отмечая помять Константина Острожского, мы должны помянуть и этих выдающихся) деятелей Церкви, особенно Гедеона Львовского, 400 лет со дня кончины которого приходится также на нынешний год. В каноническом плане возвращение двух епископов в лоно Православной церкви означало, что Церковь в Западной Руси сохранена во всей полноте. Даже, если бы кн. Острожский ничего не успел сделать, кроме этого дела, его заслуга перед Церковью была бы неоценимой. Окружное послание кн. Острожского в итоге определило радикальное размежевание православных Речи Посполитой на сторонников и противников Брестской унии.
Хочу подчеркнуть особо, что еще до Брестского собора на генеральном сейме в начале 1596 года православные депутаты Киевского, Волынского, Минского, Новогрудского, Полоцкого и других воеводств просили короля, чтобы епископы Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий были лишены духовного сана, так как они без ведома православного населения и своих духовных начальников - патриархов самовольно отдались под власть папы. Кроме того, депутаты требовали, чтобы король, в силу решений Варшавской конфедерации 28 января 1573 года, «благоволил дать» православным епископов православной веры, а не вероотступников. И только в последний день работы сейма, разуверившись в возможности дождаться от короля выполнения своих требований, православные депутаты во главе с князем Острожским торжественно сообщили королю и всему сейму, что «они и весь народ Русский не будут признавать Кирилла Терлецкого и Ипатия Потея своими епископами, не будут признавать их власти в своих имениях и не будут подчиняться их духовной юрисдикции».
В ответ на это король демонстративно провозгласил себя защитником епископов, подписавших соглашения в Риме, и высказал намерение «привести в унию всех своих православных подданных». Для выполнения своего намерения король просил митрополита Михаила Рогозу назначить дату церковного Собора в Бресте.
В подтверждении своего решения Сигизмунд III 29 мая 1596 г. издал универсал «ко всем своим подданным греческого закона» о созвании Собора и объявил церковную унию фактом свершившимся. Именно на основании королевского универсала митрополит 21 августа подписал окружную грамоту о созвании Собора, а самый Собор назначил на 6 октября.
Несмотря на то, что окончательно вопрос об унии должен был решиться только на Соборе, епископы Потей и Терлецкий летом 1596 года приступили к ее реализации. Полагая в основу своего вхождения в состав римско-католической церковной иерархии не вероучительное единство, а лишь сохранение внешнего богослужебного обряда и приобретение православными епископами общественных привилегий, которыми обладали в Речи Посполитой римско-католические иерархи, два западнорусских епископа выдвигали прагматическую необходимость обрести внешнее сходство христианского мира под эгидой римского первосвященника. Способы, которые владыки использовали для привлечения сторонников, хорошо известны и описаны историками церкви в классической литературе.
Православное шляхетство и магнатерия, отправляя депутатов в Брест, давало им инструкции и наказы, прямо противоположные. В основном, они сводились к трем пунктам: 1) епископы, самовольно возложившие на себя власть патриархов и подчинившиеся чужой папской власти, должны были быть лишены духовного сана; 2) Брестский собор, созванный митрополитом Михаилом Рагозою, является собором поместным, а потому не имел полномочий для принятия решения о соединении Православной церкви с римским костелом, тем более, что догматические вопросы обходились молчанием, или упоминались как уже разрешенные. Кроме того, статус Православной церкви в Речи Посполитой был подтвержден законами, привилеями, конфедерациями и королевскими присягами, которые никто не отменял; 3) не принимать нового (католического) календаря, но заботиться о сохранении старого, согласно указам короля Стефана Батория.
Таким образом, еще до открытия Собора обозначились фундаментальное расхождение между епископами, отпавшими в унию, и православным миром, представленным его депутатами, между католичеством и православием, расхождение, которое имело экклезиологическое значение и которое не могло не проявиться на заседаниях Собора".
Весьма показательной особенностью Брестского униатского Собора было стремление принимать во внимание лишь позицию епископата Киевской митрополии, когда иерархическое начало, восходящее к «сверх-епископской» власти папы римского, постепенно начинает подменять собой начало соборности. Однако поскольку при объявлении унии соборной процедуры избежать было невозможно, то Собор, открывшийся 6 октября, предназначен был лишь озвучить уже состоявшееся в тайне решение епископов для всего православного населения Речи Посполитой. Таким образом, Собор, проходивший под омофором митрополита Михаила Рогозы, правильнее назвать синодом иерархических чинов Киевской митрополии, которые совместно с представителями католической иерархии и светских властей собрались для объявления церковной унии.
Поведение отпавших в унию епископов и митрополита заставило большую часть православных делегатов врасплох. Многие просто не могли поверить в то, что на этот раз решили обойтись без них. Два дня было потрачено на безрезультатные переговоры. Председательствующий на Соборе патриарший экзарх Никифор, появление которого могло состояться только благодаря усилиям К. Острожского, исполнил в точности требования канонического права, трижды приглашая митрополита и епископов явиться и дать ответ, и все три иерарха послам экзарха отказали. Тем самым с самого начала Собору православных был придан строго канонический характер. Именно Никифор предложил: для того, чтобы упорядочить ход Собора, разделить прибывших на два "кола" - духовенство и мирян. Во главе светского, совещательного церковно-народного Собора, "кола мирян", были воевода Киевский, сенатор князь Константин Острожский с сыном Александром, воеводой Волынским и несколько вельмож, главным образом, - волынская знать. Кроме того, было много мирян, представляющих области и районы Вильно, Киева, Галиции, Волыни, Браслава, Перемышля и Пинска; городов-Вильно, Львов, Пинск, Бельск, Брест, Каменец-Подольский, Киев, Владимир-Волынский, Минск, Слуцк и ряд других; и, наконец, представителей от православных братств Вильно и Львова. Таким образом, православный Собор стал собранием клира и мирян, объединенных сознанием того, что они образуют единое церковное тело. В этом и проявился соборный дух Православия. При этом он руководствовался обычаем, издавна существовавшим в Константинополе. Экзарх Никифор выступил перед собравшимися с речью, в которой обрисовал тяжелое положение православных земель, приведшее в конечном итоге к отпадению в унию православных епископов. Он предложил обсудить на Соборе несколько вопросов: об отпавших в унию иерархах; о принятой ими унии и ее каноничности; о восстановлении порядка в православной церкви. Все эти вопросы находились в компетенции Собора. Экзарх имел все полномочия вместе с Собором низложить митрополита и епископов, но поставить нового митрополита не мог.
Королевская власть была встревожена таким поворотом событий. К князю Острожскому были направлены послы с требованием снять вооруженную охрану и выдать Никифора, т. к. он якобы являлся турецким шпионом. На эти требования князь ответил отказом, а на предложение принять унию, сказал, что сделает это только после созыва Вселенского Собора и согласия всех патриархов православного Востока на соединение с Римом. Убедившись в бесперспективности переговоров с православными, униатские иерархи 10 октября провозгласили соединение с Римской церковью и отлучение всех, кто противился этому.
В этот же день Собор православных слушал дело о перешедших в унию православных иерархах. Признав, что они изменили православию, самовольно, без участия патриарха и Вселенского Собора, попытались ввести унию на землях Речи Посполитой и пренебрегли троекратным вызовом на суд, Собор постановил лишить их сана и предать отлучению от православной церкви. Вслед за этим было составлено обращение к королю с просьбой лишить низверженных епископов их мест и открыть вакансии для новых кандидатов. После этого Собор поклялся твердо стоять в православной вере и сохранять верность православным патриархам: «Мы даем обет веры, совести и чести за себя и за наших потомков не слушать осужденных соборным приговором митрополита и владык, не повиноваться им, не допускать их власти над нами... и стоять твердо в нашей святой вере и при истинных пастырях нашей святой Церкви, особенно при наших патриархах, не оставляя старого календаря, тщательно охраняя огражденное законами общее спокойствие и сопротивление всем притеснениям, насилиям и новизнам, которые бы стали препятствовать целостности и свободе нашего богослужения».
Все понимали важность принятых решений. Презрение к отщепенцам со стороны православных нашло выражение в «Листах», вкратце оповещавших о решении Собора и, вероятно, развезенных в разные края членами этого Собора. В частности, в них сообщалось, что «митрополит Рагоза и владыки Полоцкий Германко, Володимерский Потейко, Луцкий Кривилко, Холмский Збиражко, Пинский Ионище» как сначала тайком и скрытно бегали к Римскому папе, отступив от святого православия греческого, так и теперь явно приложились (к папе). «За что от латынян в замке (Берестейском?) были чествованы и как медведи музыкой скорморошескою и тарарушками утешаны, или, вернее, осмеяны». «Они только сами одни отдались волку; а стадо, хвала Богу, в православии давнем вкупе осталось»". Последние слова выражали, конечно, надежды православных, а не действительность. Но, тем не менее, униатам не удалось увести за собой население православных земель Речи Посполитой. Униатская церковь, едва появившись на свет, оказалась в изоляции, а униатские иерархи - отлученными в глазах православных.
Большую роль в этих событиях сыграли экзарх Никифор и князь Константин Острожский. Они фактически предопределили ход и решения Собора православных. Экзарх Никифор, с его громадным опытом и умом, сумел организовать православных и провести заседания православной стороны так, что решения православного Собора получили законную силу, а униаты были осуждены. Он вывел Собор из растерянности и придал ему канонический характер. Князь Константин Острожский, возглавив «коло мирян», действовал целиком в духе православной экклесиологии как свидетель того, что совершается в Церкви. Именно отсутствие рецепции, согласия мирян на то, что определили епископы-униаты, свидетельствовало о том, что иерархи действовали отдельно от народа церковного, нарушая принцип соборности. Таким образом, в деле организации унии самым радикальным образом столкнулись две экклесиологии - католическая и православная. С католической точки зрения все в Церкви решают исключительно Папа и епископы, которым он как бы делегирует часть своих полномочий «наместника Христа». Поэтому, с точки зрения католицизма, решение епископата перейти в унию означает, что их паства должна принять это как должное и следовать за своими пастырями. Но такая точка зрения неприемлема для православного понимания Церкви. Известно множество примеров того, как соборные деяния не принимались народом церковным, и в результате тот или иной собор входил в историю Церкви как лжесобор, как это было, например, с монофизитским «Разбойничьим» собором в Эфесе или иконоборческим «Безглавым» собором в Константинополе.
На Брестском соборе произошло и еще одно малозаметное, но очень важное событие, которое, думается, следует также связывать с позицией Никифора и Острожского. Стефана Зизания и двух священников Виленского братства, отлученных от церкви Михаилом Рагозой «за ересь», объявили невиновными: «Так как сам митрополит в послушании у церкви восточной не хотел быть, то и клятву свою на этих священников положил ни за что другое, как только за книжку, сочиненную на костел римский». Этот решение позволило яркому проповеднику продолжить свою деятельность дальше. В тоже время свидетельствовало о примирении церковной иерархии с братствами.
Именно усилия Никифора и Острожского практически нейтрализовали успех унии, несмотря на всю мощь соединенных усилий папы и короля. Благодаря стойкости православных, а также мудрым действиям председателя собора экзарха архидиакона святого Никифора, а также бескомпромиссной позиции Константина Острожского православный собор прошел в строгом соответствии с канонами православной церкви.
Естественно, что король и католическая церковь были раздражены деятельностью экзарха и его покровителя. Сразу после собора начались гонения на православных. Сигизмунд III не замедлил издать указ о том, чтобы в кратчайшие сроки страну покинули все греки, не являющиеся гражданами Речи Посполитой. Вскоре ее оставили александрийский экзарх Кирилл Лукарис, белградский митрополит Лука и афонские архимандриты. Никифор продолжал вести себя независимо и бесстрашно, пребывая в землях князя Острожского и преподавал в Острожской Академии. Однако ему было ясно, что власти не оставят его в покое. Как известно Никифор был обвинен в шпионаже в пользу Турции. И хотя суд закончился полным провалом обвинителей, однако Никифор не был выпущен на свободу. Без всякого приговора он был отправлен в Мариенбугский замок, из которого не вышел. Думается, что отдавая экзарха Константинопольского патриарха Никифора ха на суд князь Острожский не верил в расправу над своим соратником. В деле Никифора кн. Острожский видел выпады и против себя. Хорошо известны слова Острожского, произнесенные перед королем: « На старости лет затронули у меня самые дорогие сокровища: совесть и веру православную. Видя смерть пред глазами, напоминаю вашей королевской милости: остерегитесь; поручаю вам отца Никифора, а крови его на страшном суде Божием искать буду; прошу бога, чтоб уже больше не видать мне такого ломанья прав» После этих страшных событий Константин Острожский не изменил своего поведения. Когда архимандрит Киево-Печерской лавры Никифор Тур отказался содержать униатского митрополита Рагозу за счет монастыря, как было решено ранее в Бресте, король потребовал от Киевского воеводы отстранить Тура от архимандрии, но Острожский, наоборот, морально и материально поддержал последнего. Известно, что 4 августа 1597 года Александрийский патриарх Мелетий Пигас назначил Львовского епископа Гедеона Балабана экзархом Киевской митрополии. Балабан разъезжал по митрополии под охраной отряда Острожского и рукополагал с подачи шляхтичей кандидатов на пустовавшие приходы. С именем Константина Острожского связано и еще чрезвычайно важное для Православной церкви событие. Князь не допустил перехода Софийского собора и Выдубецкого монастыря в руки митрополита Потея. 3 апреля 1604 года папа Климент VIII написал письмо князю Острожскому с призывом присоединиться к Римско-католической церкви. Однако и на это предложение Острожский ответил также как и 8 лет назад Петру Скарге: «... Думаю, что и самому творцу будет приятно, когда в мире водворится покой и когда это дело проистечет вместе и от наивысшего бискупа римского и от патриархов восточных». Таким образом, до конца дней своих, перенеся тяжелые личные утраты, князь Константин оставался центром сопротивления унии. И сегодня для нас князь Острожский остается не только заступником перед Богом, но и являет собой образец искреннего стояния в вере и верности православной Церкви и ее преданию.
Уважаемые посетители!
На сайте закрыта возможность регистрации пользователей и комментирования статей.
Но чтобы были видны комментарии под статьями прошлых лет оставлен модуль, отвечающий за функцию комментирования. Поскольку модуль сохранен, то Вы видите это сообщение.
КИЕВ, 20 октября. /ТАСС/. Представители непризнанного Киевского патриархата (КП) "в связи с изменениями, которые происходят в украинской православной церкви", поменяли правила титулования своего предстоятеля, добавив к полной форме "Свято-Успенской Киево-Печерской и Почаевской лавр Священноархимандрит". Об этом сообщила в субботу пресс-служба КП.
В настоящее время нижняя часть Киево-Печерской лавры находится в ведении канонического Московского патриархата (МП), а верхняя - в ведении Национального Киево-Печерского историко-культурного заповедника. Свято-Успенская Почаевская лавра с 1997 года также находится в юрисдикции митрополита МП.
"Полный титул имеет следующую форму: "Святейший и Блаженнейший (имя), архиепископ и митрополит Киева - матери городов русских, Галицкий, патриарх всея Руси-Украины, Свято-Успенской Киево-Печерской и Почаевской лавр священноархимандрит". Сокращенное титул имеет следующую форму: "Святейший (имя), патриарх Киевский и всей Руси-Украины", - говорится в журнале заседания синода КП.
Представитель КП Евстратий Зоря заявил, что Киево-Печерская и Свято-Успенская Почаевская лавры на Украине находятся в подчинении КП.
"Лавры Печерская и Почаевская давно являются ставропигией (находятся в подчинении - прим. ТАСС) Киевского престола - по соборным решениям еще 1991 и 1993 годов! Поэтому определение этого факта в полном титуле предстоятеля - лишь констатация того, что до сих пор было", - написал он в Facebook .
Киевский патриархат на субботнем заседании также призвал украинское православие к объединению. "Киевский патриархат призывает епископов, духовенство и верующих Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ) и Московского патриархата на Украине поддержать процесс объединения украинского православия", - отмечается в сообщении. Синод КП заявил, что решения Константинопольского патриархата "открывают путь к созыву и проведению чрезвычайного объединительного Собора иерархов УПЦ". "Задача Собора - утвердить решение о церковном единстве, избрать настоятеля единой поместной автокефальной УПЦ, который от ее имени получит патриарший и синодальный томос об автокефалии УПЦ", - отмечается в тексте.
Константинопольский патриархат на заседании Синода 9-11 октября "подтвердил решение о том, что приступает к предоставлению автокефалии церкви Украины и отменяет решение 1686 года о переходе Киевской митрополии под юрисдикцию Московского патриархата". Также было принято решение снять анафему с глав двух неканонических церквей на Украине - Филарета из Киевского патриархата и Макария из Украинской автокефальной церкви. Было объявлено о желании вернуть Киевскую митрополию под юрисдикцию Вселенского патриархата. В ответ на эти действия синод Русской православной церкви 15 октября принял решение о невозможности дальнейшего евхаристического общения (совместного служения литургий) с Константинополем.
Брестский собор 1596 года. При практическом осуществлении идеи западнорусской церковной унии (см. это слово) самый вопрос о созвании по делу ее церковного собора долгое время отстранялся польским правительством и затеявшими унию владыками. Первое совещание (в Белзе) об унии львовского (Гедеона Балабана), луцкого (Кирилла Терлецкого), пинского (Леонтия Пельчицкого) и холмского (Дионисия Збируйского) епископов происходило в совершенной тайне. Первая грамота на унию тех же четырех епископов никакого отношения к брестскому июньскому собору 1590 года не имела, хотя она и подписана была ими в Бресте 24 июня 1590 года, так как ее составление тут обставлено было таким же секретом, как и белзское совещание. Тайною для всех православных оставался и ответ Сигизмунда ІІІ на эту грамоту, последовавший лишь два года спустя после ее составления (18 мая 1592 г.) вследствие внутренних политических опасностей, угрожавших его престолу в это время. Хотя кн. К. К. Острожский еще 21 июня 1593 г. сообщил новому брестскому епископу свои утопические артикулы унии для соборного их обсуждения, вопрос об унии не ставился на брестских соборах 1593 и 1594 гг. Первые условия унии четыре епископа (луцкий, львовский, холмский и перемышльский Мих. Копыстенский) составили в Сокале на тайном съезде 27 июня 1594 г. Самый приговор митрополита и епископов на унию, датированный 2 дек. 1594 г., подписан ими не в это число в общем их собрании, а в разное время впоследствии, как то показывают некот. явно анахронистические под ним подписи.
Во время сейма, но не на сейме 1595 года (февраль – март) состоялось особое «соглашение латинского и русского духовенства при посредстве Кир. Терлецкого» относительно составленных владыками и м. Мих. Рогозой артикулов унии. В тайну этого «соглашения» были посвящены некоторые светские сенаторы рим.-катол. веры, но в нее не были посвящены православные сенаторы с кн. К. К. Острожским во главе. Тем не менее тайна епископов стала постепенно оглашаться, и уже 31 мая 1595 г. собравшаяся в Люблине прав. шляхта протестовала против приватных съездов владык и таинственного обсуждения на них церковных вопросов. Только после составления окончательных условий принятия унии (1 июня 1595 г.) и соборного послания митрополита и владык к папе (12 июня 1595 г.), ни на каком соборе не обсуждавшихся, – митрополит и брестский владыка сочли нужным ознакомить с содержанием этих документов православных сенаторов К. К. Острожского и Ф. Скумина-Тышкевича.
Сами затеявшие унию владыки, искренно или неискренно, признавали (в своих письмах) право низшего духовенства и светских людей на участие в обсуждении вопроса о заключении церковной унии. Потей на люблинском свидании (в начале июля 1595 г.) с кн. Острожским поручился ему в том, что непременно упросит короля дать свое согласие на созвание собора. Созвания собора летом 1595 г. настойчиво требовали вилен. прав. духовенство, братство и русская лавица вилен. магистрата... Но ходатайство Потея перед королем о созвании собора не достигло цели: Сигизмунд отказал в соборе потому, что от него приходилось ожидать не пользы, а вреда для дела, уже решенного епископами. Отказ в соборе произвел среди православных сильное раздражение, приведшее их к участию в торунском протестантском синоде (в августе 1595 г.) и послужившее кн. Острожскому стимулом к написанию резкой и обидной для короля инструкции его уполномоченному на этот синод. Эта инструкция явилась для Сигизмунда прекрасным средством к оправданию его решения не созывать по делу унии собора. В ответ на просьбу Острожского о соборе (в начале сентября 1595 г.) Сигизмунд ответил решительным отказом, и после обсуждения (22 сент.) вопроса о поездке Потея и Терлецкого в Рим в заседании сената, издан королем (24 сент.) универсал о соединении православных с римскою церковью, и Потей и Терлецкий (26 сент.) отправились в Рим. В начале октября 1595 г. король ответил новым отказом на просьбу Острожского о соборе. Тем более неожиданной является пригласительная. грамота м. Рогозы на собор (от 28 окт. 1595 г.). Разъяснение недоумения находится в сроке для собора (он назначен был в Новгородке на 25 янв. 1596 г.), слишком явно рассчитанном на то, чтобы собравшимся на него преподнести унию, как факт, уже совершившийся не только в Польше, но и в Риме. Собор созывался митрополитом не для совещаний о сущности дела, а для чего-то другого. Напечатанный румынским ученым Гурмузаки роstularum Сигизмунда к папе о разрешении созвать съезд русских униатов и схизматиков со всею ясностью изобличает взгляды польского правительства на характер и цели разрешенного им наконец по делу унии собора... Хотя Потей и Терлецкий уехали в Рим, православным, и духовенству, и особенно светским людям, не хотелось верить, что по делу унии все уже кончено, что если их и позовут на собор, то позовут лишь для научения их истине и изобличения их заблуждений. Православные в конце 1595 года продолжали вносить в разных местах один за другим официальные протесты против устраиваемой одними епископами унии. Среди этих повсюдных протестов, среди этого всеобщего недоумения православных, еще усиленного фактом назначенного в Новгородке собора, и состоялось 23 дек. 1595 г. официальное принятие Климентом VIII западнорусской прав. митрополии в унию с р.-катол. церковью. Потей и Терлецкий, а в лице их и вся зап.-руск. церковь, приняты в единение с римскою церковью не на выработанных митрополитом и владыками условиях (во время церемонии принятия в унию о них совсем и не упоминалось), а по обычной для принятия греков в унию форме. Дело зап.-рус. церк. унии обошлось не только без церк. собора, но и без собрания епископов в одно назначенное место.
Папа Климент VІІІ для официального засвидетельствования зап.-русск. иерархами вступления своего в унию с Римом, поручил (7 февр. 1596 г.) митр. Рогозе созвать провинциальный синод. С другой стороны князь Острожский во время сейма 1596 г. просил короля о созвании собора. Вскоре после окончания сейма, 12 мая 1596 г. Сигизмунд разрешил митр. Рогозе созвать собор в Бресте после праздника св. Михаила (январский новгород. собор оказался «некиим смятением»), но универсал о созвании собора издал только 14 июня 1596 г. Универсал призывал на собор только римских и греческих католиков и запрещал приводить с собой на него ненужную толпу. Самое созвание собора мотивировано в универсале необходимостью луцкому и брестскому епископам дать отчет о своей поездке в Рим. Митр. Рогоза только 21 авг. подписал свое окружное послание о созвании собора на 6 окт. 1596 г. в Бресте. В этом послании все призывались на собор «для выслушания и обсуждения» дела... Кн. Острожский одно время думал, что собор будет тайный. И после обнародования митрополичьего послания его опасения на счет характера будущего синода не прекратились, и эти опасения разделяли с ним и другие православные на Волыни. Этим и объясняется отправка ими к королю Малинского и Древинского по поводу объявленного на 6 окт. собора.
Как только приверженцы и противники унии столкнулись в Бресте друг с другом лицом к лицу, густой туман их взаимных недоразумений стал рассеиваться. Коренное различие самих церковно-юридических точек зрения собравшихся на брестский собор очень наглядно сказалось в распадении его сразу же на два особых и взаимно друг друга отрицавших собора – униатский и православный. Униатскому собору придали полный формальный авторитет своим присутствием на нем специальные папские и королевские послы. Три четверти наличного состава зап.-рус. епископата (митрополит и пять владык – брестский, луцкий, холмский, полоцкий Гер. Зогоровский и пинский Иона Гоголь) участвовали в униатском соборе. Только львовский и перемышльский епископы отказались примкнуть к нему; но я их подписи находились на некоторых важных документах по делу унии. Вообще с формальной точки зрения на брестском униатском соборе все обстояло благополучно, и он считал себя правоспособным действовать от имени всей зап.-рус. церкви. Униатский собор прежде всего точно выполнил волю папы: «учинил исповедание святой (т. е. рим.-катол.) веры и отдал послушенство» папе Клименту VIII и его преемникам. Составленный об этом письменный акт вручен был папским послам и затем издана была (8 окт.) обо всем этом соборная грамота, подписанная митрополитом, пятью епископами и тремя архимандритами. Епископов перемышльского и львовского, архимандритов, протопопов, священников и чернецов, отторгшихся от собора (униатского) и составивших лукавое совещание с еретиками, униатский собор отлучил от церкви и лишил церковных степеней. Относительно светских лиц он ограничился общей фразой, что тот из них, кто будет иметь общение с проклятыми духовными лицами, сам будет проклят. Никого из светских лиц по имени он не назвал. Завершился униатский собор (9 окт.) взаимными лобзаниями рим.-катол. и униат. иерархов в соборной церкви и благодарственными моления и в ней и в соседнем костеле.
Между тем как вся деятельность униатского брестского собора свелась к выполнению последних формальностей по делу провозглашения унии, на православный собор собрались люди для живого дела, больно задевавшего кровные их интересы. Жизнь била ключом на православном соборе, особенно в многолюдной светской его половине. Путем поветовых и иных инструкций сюда, как в фокус, сошлись мысли и. желания всей прав. западной Руси. Это невольно признали и королевские послы. Хотя они отрицали законность прав. собора, ему в существе дела они уделили больше времени и внимания, чем униатскому синоду.
На брестском прав. соборе председательствовал константинопольский патриарший экзарх Никифор, и председательствовал не de jure только, но и de factо. Его церковно-административной опытности этот собор всего более обязан тем, что среди исключительных обстоятельств, окруженный большим и своеобразным собранием светских людей, он сохранил церковно-канонический характер. Греческим церковным духом веет от всей деятельности прав. брестского собора. Уже одно строгое разграничение на нем духовных и светских людей, старательное выделение во все продолжение его из массы собравшихся в Бресте особого «духовного кола», или соб. церковного собора, ясно показывает, что мы имеем тут дело с прямым греческим влиянием, а не с западнорусской соборной практикой. Это духовное коло брестское состояло из великого протосинкелла константинопольской церкви Никифора, протосинкелла александр. патриархии Кирилла Иукариса, белградского митрополита Луки, львовского и перемышльского епископов, двух афонских архимандритов, девяти русских архимандритов, одного игумена, шестнадцати протопопов и наместников и более двухсот священников. Заблудовский протопоп Нестор Козменич был соборным примикирием (наблюдал за внешним порядком), а острожский пресвитер Игнатий – примикирием над соборными нотариями (главным делопроизводителем).
Деятельность брестского православного церковного собора выразилась главным образом в низложении принявших унию митрополита и пяти владык. Хотя митрополит отказался от личных сношений с патриаршим экзархом и с прибывшими в Брест православными вообще еще до открытия собора, тем не менее три раза, 6, 7 и 8 октября, митрополиту и владыкам, через особые духовные посольства, посылаемо было paranagnosticum с призывом на собор к ответу. Только после троекратного отказа их, православный церковный собор («духовное коло») 9 октября постановил определение о низложении их. Определению дана была подробная каноническая мотивировка, и оно, подписанное одними духовными лицами, с подобающею церковною торжественностью, провозглашено было proadros"ом собора протосинкеллом Никифором. Кроме низложения принявших унию иерархов, прав. церковный собор, 8 октября, отменил определение январского новгородского собора относительно братского вилен. проповедника Зизания и вилен. братских священников Василия и Григория, и первому из них возвратил право проповедания, а последним – священнослужения. Тотчас же после собора Никифор окружною грамотою (11 окт.) оповестил духовенство епархий низложенных митрополита и владык, что оно по-прежнему может «совершати иерейская невозбранно», поминая за богослужением вместо них констант. патриарха.
Совершенная исключительность той цели, для которой был созван брестский собор, привлекла на него много мирских людей. Во главе их стоял киевский воевода кн. К. К. Острожский с сыном Александром, волынским воеводой. На брестский собор явились депутаты от шляхты разных воеводств и поветов, а также от литовского трибунала. Явились послы мещане важнейших городов, а также представители православных вилен. и львовского братств. Послы шляхты и мещан явились на собор с особыми инструкциями. Этих инструкций было несколько Десятков, и в один день (8 окт.) невозможным оказалось все их выслушать. Светское коло брестского прав. собора придало с самого начала особую организацию, избравши для внешнего порядка своего особого маршалка. Королевские послы, хотя не признавали легальности прав. собора, все время сносились с ним, по преимуществу с кн. Острожским. 8 окт. королевские послы приняли особую депутацию от православного собора, от духовного и светского его кола, к которой обратились с длинной увещательной речью. В ответ на эту речь православные участники брест. собора заявили, что оне не могут принять местную унию с Римом, заключенную без ведома всей восточной церкви и без предварительного устранения вероисповедных разностей между вост. и западными церквами. 9 окт., в тот день, когда духовное православное коло постановило определение о низложении принявших унию иерархов, светское коло составило особую протестацию, в которой заявило, что будут унии противиться всеми силами. Вместе с этим светское коло постановило отправить к королю особых послов (Малинского и Древинского) с просьбой о том, чтобы он отстранил отступников – владык от «хлеба им уже не принадлежащего» и бывшие дотоле в их владении церковные бенефиции предоставил таким митрополиту и владыкам, «которые бы были собственно греческой религии». В случае, если бы просьба его к королю не получила удовлетворения, светское коло решило перенести весь спор об унии на решение будущего сейма... Посольство Малинского и Древинского к королю не дало никаких благоприятных для православных результатов. Окружною грамотою (15 окт. 1596 г.) Сигизмунд утвердил постановления брестского униатского собора относительно церковной унии вообще и низложения львов. и перемышльского епископов в частности. Против духовных лиц, заявивших себя более видною деятельностью на брест. прав. соборе, приняты были особые карательные меры.
Н. Жукович
После раскола христианства в 1054 г. на белорусско-литовских землях делались неоднократные попытки объединить католичество и православие в единое целое. Однако все они были неудачны. И только после образования Речи Посполитой идея церковного единства вновь приобрела актуальность. Этому содействовало реформационное движение. Появление протестантизма давало возможность сформировать и униатскую (греко-католическую) церковь. К тому же в церковном союзе были заинтересованы определенные силы.
В первую очередь инициатором объединения христианских церквей выступал католический Рим, который стремился расширить свое влияние на востоке за счет православных земель. Осуществить это можно было путем преобразования православной церкви ВКЛ в греко-католическую.
Римских пап поддержал король Речи Посполитой Сигизмунд III Ваза. Он с помощью церковной унии стремился вывести православное население Княжества из-под влияния Российского государства, поскольку московские цари считали себя заступниками православных и на белорусско-литовских землях.
Желали унии и православные епископы Великого Княжества литовского. Они таким образом рассчитывали сохранить свои владения, достичь равенства православной церкви с католической, получить права католических епископов, обрести доступ к государственной власти. Их позиция объясняется и тем, что во второй половине XVI в. православная церковь в ВКЛ переживала кризис. Многие православные магнаты и шляхта стали переходить в католичество. Поэтому часть православных епископов предложила созвать церковный собор, чтобы создать униатскую церковь.
В 1596 г. в Бресте состоялся церковный Собор , на котором было объявлено о создании униатской церкви. По ее условиям, православная церковь подчинялась Папе Римскому, приняла католическую догматику, сохранив свою обрядность. Новая вера отделилась от православной и не слилась с католичеством. В этом была ее специфика . Основные условия унии были такими:
· сохранились все церковные праздники согласно православным календарем;
· на церковные должности назначаются только «русские» люди;
· монастыри и церкви не превращаются в костелы;
· запрещается переманивать в католичество униатов;
· Папа Римский является главой церкви в вопросах веры;
· униаты принимают некоторые догматы католической церкви (символ веры и др.).
Брестская церковная уния была призвана заложить основу объединения народов – поляков и белорусов, католиков и православных. Однако она не принесла в Беларусь мира и согласия. В Беларуси началось насильственное насаждение униатства и католицизма. Религиозная жизнь стала сопровождаться борьбой. В закрытии православных храмов и монастырей, в насильственном насаждении унии особенно отличился полоцкий униатский архиепископ Иосафат Кунцевич. В 1623 г. в Витебске вспыхнуло восстание, Кунцевич и его сподвижники были убиты. Над восставшими была учинена жестокая расправа.
Но выбор народа, в конце концов, был сделан в пользу униатского вероисповедания, как наиболее отвечающего его национально – культурным запросам. Белорусский язык использовался в униатской церкви намного шире, чем в других храмах. И к концу ХVIII века число униатов было приблизительно 2/3 всего населения, большаю часть которых составляли крестьяне.
История заключения Брестской унии
Двое из семи западнорусских епископов - львовский Гедеон Балабан и перемышльский Михаил Копыстенский - отвергли решения униатского Собора, вскоре после его начала открыв заседания православного Собора. Возглавил православный Собор, на котором присутствовало значительное количество мирян, включая князя Константина Острожского , Экзарх Вселенского Патриарха великий протосинкелл Никифор, имевший на то письменные полномочия от Патриарха. Позиция участников Собора заключалась в том, что без воли Собора восточных Патриархов местный Собор в Бресте не вправе решать вопрос об унии.
Православный Брестский Собор отверг унию, отлучил униатских епископов и лишил их сана, восстановил в священстве тех священнослужителей, которые были лишены его епископами - приверженцами унии.
Wikimedia Foundation . 2010 .
Смотреть что такое "Брестская уния (1596)" в других словарях:
БРЕСТСКАЯ УНИЯ 1596, объединение православной церкви на территории Речи Посполитой с католической церковью. Принята на церковном соборе в Бресте. Православная церковь Украины и Белоруссии признавала своим главой папу римского, принимала… … Русская история
БРЕСТСКАЯ УНИЯ 1596, объединение православных и католических церквей на территории Речи Посполитой на церковном соборе в Бресте. Православная церковь Украины и Белоруссии признавала своим главой римского папу, но сохраняла богослужение на… … Современная энциклопедия
Объединение католич. и православной церквей на терр. Речи Посполитой. Принята на церк. соборе в Бресте Заключение Б. у. было вызвано желанием высшего православного духовенства укрепить свое привилегированное положение, а также боязнью со стороны… … Советская историческая энциклопедия
Объединение православной церкви на территории Речи Посполитой с католической церковью. Принята на церковном соборе в Бресте. Православная церковь Украины и Белоруссии подчинялась папе Римскому, принимала католическую догматику, но сохраняла… … Энциклопедический словарь
Объединение католической и православной церквей на территории Речи Посполитой. Принята на церковном соборе в Бресте. Заключение Б. у. было вызвано стремлением высшего православного духовенства укрепить своё привилегированное положение, а… … Большая советская энциклопедия
1596 года объединение католической и православной Церквей на территории Речи Посполитой. Уния была принята на церковном соборе в Бресте. Согласно Брестской унии, православная церковь Украины и Белоруссии признавала своим главой римского папу, но… … Католическая энциклопедия